В августе 79-го, или Back in the USSR - Страница 13

– Хранит?

– Нет, подсчитал, что в сберкассе выгодней.

– А сейф большой?

– Большой, несгораемый, килограмм триста весу будет! Да ты не бойся, Семен мой круглый день дома, телевизор смотрит, так что никто к нам не зайдет без спроса. Все в сохранности будет!

Каждый день ездить на вокзал надоело, и я решил посмотреть на сейф. Он действительно оказался неподъемным, старинным, с вензелями, с огромным кодовым замком. Шестизначный код можно было менять изнутри, как в камере хранения. Соседи вызывали доверие, и я решил хранить все свои богатства в сейфе, которому была гарантирована круглосуточная охрана. За пятьдесят рублей сейф был протерт чистой тряпочкой и сдан мне на месяц в доверительное пользование. Я набрал в качестве кода дату моего появления в Советском Союзе – «132008» и сложил в сейф свои сокровища.

Около семи часов вечера ко мне приехал довольный Марат – видимо, поездка оказалась сверхвыгодной, – но он тут же расстроился, услышав про Рустама.

– Но ты же обещал не отдавать записи неделю!

– Не боись, не отдам. Но ты сам виноват – нечего было жадничать! Всего семьсот рублей против двух тысяч! Ладно, не беспокойся, я тебя не забуду – буду чего-нибудь подкидывать. Вон «Чингисхан» обещанный лежит, и всего за тысячу рублей! Поторопись, через неделю у Рустама тоже будет, правда, уже за пять тысяч.

– Ладно, чего ж делать, – проговорил немного успокоившийся Марат, отсчитывая деньги, но не смог сдержаться и добавил: – Какой все-таки гад этот Рустам!

Мы заехали в какую-то кафешку за коньяком и поехали на комсомольскую дискотеку в дом культуры. У входа в зал, в фойе, стояла толпа желающих попасть на веселье. Марата, как и везде, здесь знали – он снабжал местных диск-жокеев новой музыкой, – и двое парней с повязками дружинников сразу же пропустили нас в зал. Дискотека была тематической – в лучших традициях советского времени. Большой полутемный зрительный зал, на сцене за столом, уставленным магнитофонами и усилителями, стоял ведущий и читал текст по бумажке. Половину зала занимали столики с белыми, из столовой, скатертями. За столиками сидел народ, пил лимонад, закусывая заварными пирожными, и с нетерпением ждал окончания тематической программы, посвященной творчеству Аллы Пугачевой. Ведущий говорил: «Сегодня она особенно хороша – длинное черное платье оттеняет, подчеркивает ее хрупкость, женственность. И поэтому так поражает, буквально захлестывает экспрессия, сила чувства, которым наполняет артистка песню – любовное признание. А потом вдруг на наших глазах элегантная женщина превращается в циркового клоуна – маленького, смешного, несчастного. С деревянными руками, которые, словно на шарнирах, падая, сгибаются в суставах. Пугачева поет песню Эмила Димитрова «Арлекино». Из старой, запетой песни (русский текст Б. Баркаса) она создает новеллу. Перед нами проходит жизнь циркового артиста. Смех сквозь слезы. И когда характерный – клоунский – смех вдруг сменяется трагическими интонациями, когда снята маска – сжимается сердце… Мастерство Аллы Пугачевой в этой песне заставляло вспоминать знаменитую «Маленькую балерину» Вертинского. А зал стонет, именно стонет, аплодируя.»

На большом экране меняются слайды, изображающие Пугачеву на конкурсе «Золотой Орфей». Хрупкая Алла – это приятное зрелище, я ее такой давненько не видел!

Нас посадили за столик с номером «8», накрытый на четверых, и Марат, пользуясь темнотой, плеснул в стаканы коньяка из красивой фляжки. Мы выпили и огляделись: в отличие от дискотек 2008 года, малолеток было немного, в основном за столами сидел народ в возрасте двадцати пяти – тридцати лет. Дискотеки в это время считались престижными мероприятиями, и билеты простым отдыхающим, естественно, не продавались.

Наконец тематическая часть подошла к концу, в зале прибавили света, и началась викторина. Викторины были моей слабостью – у меня в клубе, перед танцевальной программой, всегда проводилась интеллектуальная игра между столиками с розыгрышем главного приза – жареного поросенка. Я всегда сам подбирал вопросы для интеллектуальной игры или обменивался ими по Интернету с другими клубами и считался довольно сильным игроком.

Здесь вопросы оказались интересными, но ответы на многие вопросы я знал.

– Первый вопрос, – объявил ведущий. – Ровно восемь лет назад в Монтре, на берегу острова Леман сгорело старое казино. Это ничем не примечательное событие послужило поводом для создания песни, ставшей уже классикой рок-музыки. Как называлась песня?

– Ничего себе непримечательное событие, – возмутился я. – В этом казино в это время шел концерт знаменитого Фрэнка Заппы!

– Как называлась песня? – Ведущий об этом явно не знал и поэтому сделал вид, что не услышал моей реплики.

– «Дым над водой»! Группа Deep Purple, – ответил я и уточнил: – Альбом «Machine Head», семьдесят второй год.

Народ стал оглядываться на нас, а девушка-распорядитель вручила нашему столику цветочек – отметку за правильный ответ.

– Второй вопрос, – громко сказал ведущий. – После какого музыкального события вошли в моду галстуки-бабочки?

Зал молчал, пауза затягивалась, и, чтобы не тянуть время, я шепнул на ухо Марату правильный ответ. Марат крикнул на весь зал:

– После премьеры оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй»!

– Совершенно верно, – подтвердил явно разочарованный ведущий, – «баттерфляй» в переводе с английского означает «бабочка». Пуччини попросил всех музыкантов и актеров одеть бабочки – как символ оперы.

Тут уже все повернулись в нашу сторону, а две симпатичные девчонки, сидевшие за соседним столом в компании двух коротко стриженных бугаев, стали перешептываться, с интересом на нас поглядывая. Получив второй цветок, Марат гордо вскинул голову, но, посмотрев на соседний столик, тут же стушевался.